ПЕРСОНАЛЬНЫЕ ВЫСТАВКИ:
1993 г. — Дом дружбы, Москва
1994 г. — ЦДХ, Москва
1995 г. — Галерея Гордана Лонкар Файн Арт, Филадельфия, США
ОСНОВНЫЕ ГРУППОВЫЕ ВЫСТАВКИ:
1988 г. — Всесоюзная выставка произведений молодых художников, Манеж, Москва
1989 г. — Групповая выставка шести молодых московских художников, Москва
1990 г. — Всесоюзная выставка произведений молодых художников «Наш современник», ЦДХ, Москва
1990 г. — Выставка «Советская живопись», Сеул, Южная Корея
1991 г. — Групповая выставка стипендиатов СХ СССР, ЦДХ, Москва
1993 г. — Российская художественная выставка (живопись, скульптура) ЦДХ, Москва
1993 г. — Выставка российских художников, Галерея русского искусства, Окленд, Новая Зеландия
1993 г. — Арт-Миф, Манеж, Москва
1994 г. — Выставка российских художников, Галерея Гордана Лонкар Файн Арт, Филадельфия, США
Юрий Павлов-Русяев подчас представляется мне Пилигримом Курта Воннегута, странником, заплутавшимся во времени. Свершая стремительные движения, он увлекает нас за собой в Античность, Средневековье, под зеленое и лазоревое небо Средиземноморья, в душную мглу пустынь, в раскаленные солнцем страны без названия. Здесь рати сходятся на битвы, воздвигаются и сокрушаются города, возносятся и парят старинные воздухоплаватели.
Но все это только кажется блужданием из эпохи в эпоху. На самом деле, время Павлова едино — не меняющееся и нескончаемое. Здесь собралось все, что однажды было — и осталось навсегда. Таким и должно быть время в романтическом мире художника. Здесь разыгрывается некое непрерываемое действо, то и дело меняющее строй.
В игру вовлечены памятники, их призраки и ожившие подобия, города, останки и тени городов, земли, никогда не нанесенные на карту, и неведомые небеса.
Все это стало бы игрой чисто интеллектуальной, упражнениями в пассеизме, если бы не острое чувство реальности, одушевляющее каждый холст: художник живет в созданных им мирах, и все, что будто бы было в них — было и в самом деле, он это видел, а вместе с ним и мы, надо только вспомнить — когда и где.
Холсты Юрия Павлова-Русяева — предчувствие некоего антимира, неразгаданного, но странно-притягательного, иного измерения, иного пространства-времени, сопредельного нашему, но с ним несоединимого. Каждая картина и все они вместе заключают в себе загадку, а может, они также и притчи, и у каждой — свой смысл, как знать?
Кто-то из великих сказал, что архитектура — это застывшая музыка. В живописных работах Юрия Павлова-Русяева архитектурные формы, с помощью которых выстраивается пространство холста, музыкальны.
Юрий Павлов прекрасный музыкант, он поет, аккомпанируя себе на гитаре, тонко чувствуя старинный романс, и делает это с поразительным вкусом, тактом, артистизмом. Музыкальность и артистизм существуют и в его живописи.
Я и мой муж художник Валерий Алфеевский впервые увидели работы Юрия Павлова еще в 80-е годы. Они нам показались трогательными и красивыми по цвету.
Теперь в своих работах он наделяет «равнодушную природу» ему — художнику — присущими качествами. Вымысел, воображение помогают создать мир «по образу и подобию своему». Он стремится, как мне кажется, к композиции не только форм, но и эмоций, впечатлений, размышлений.
«Снимая шляпу» перед Верроккьо и Донателло, Юрий Павлов идет своей дорогой, увлекая нас в мир своих картин.
Юрий Павлов-Русяев, пожалуй, единственный художник, который искренне не боится слова «салон», слова, вызывающего генетическую неприязнь у большинства художников этой страны, как левого, так и правого толка. Поэтому Павлов спокойно вводит в пространственный мир своей картины интересуюшие его образы, цитаты, то есть все, что связано в данный момент с его приязнями и пристрастиями, и пластически обустраивает его со свойственными ему изысканностью и убежденностью.
Мир и пространство произведений Павлова-Русяева метафизичны, освобождены от повседневности. В этом мире органично существуют архитектурные фрагменты классических сооружений и скульптуры. Люди, населяющие эти странные пейзажи, конкретно не принадлежат к какому-то определенному времени, а потому принадлежат и прошлому, и настоящему, и будущему.
Многие современные художники и искусствоведы выступают сейчас против присутствия в произведении искусства красоты, да и сами станковые формы живописи объявляют отжившими. Павлов-Русяев своими произведениями доказывает вздорность этих утверждений. Его живопись, изысканная, в лучшем смысле этого слова, — наглядное свидетельство того, как именно станковая картина может вмещать в себя сложный комплекс мыслей и чувств, волнующих людей в конце ХХ столетия.